Бонус 10 000 грн Сфотографировавшись с первой игрушкой своего сына, защитник «Зенита» рассказал о том, как начинал играть в футбол, вспомнил тренировку с Каннаваро и Ибрагимовичем и удивил заявлением о том, что лазанью в Петербурге готовят лучше, чем в Италии.
— С вами сложилась такая ситуация: вы в «Зените» два года, но никому о себе ничего не рассказывали. Только про футбол и Италию.
— К сожалению, да. В основном все про футбол, хотя иногда даже хочется о чем-нибудь другом поговорить.
— Расскажите тогда, например, о ваших отношениях с Микки-Маусом. Чем он вас так зацепил?
— Просто когда у меня родился ребенок, первой игрушкой у него был этот Микки-Маус. Теперь у меня с ним татуировка на руке.
— Представляете, как он на вашей руке будет выглядеть через 30 лет?
— Ха! Думаю, поседеет немножечко вместе со мной.
— Вам пятьдесят, вы тренируете большой клуб, а на руке у вас мышь. Не странно?
— Ну и что? Это воспоминание о моем сыне. Причем приятное!
— В Диснейленде вы были? Ходили туда как в храм?
— Был в парижском, да. Несколько раз ездил, в последний — в прошлом году. Не как в храм, конечно, но для меня Диснейленд — это всегда волшебный мир.
***
— Что такое итальянское детство? Каким было ваше?
— Я вырос в десяти километрах от Неаполя, в таком довольно маленьком городке Черкола. Люди обычно неплохо знают Неаполь, а про мой город — ничего. Помню, что всегда играл в футбол на улице с друзьями. Мог играть 24 часа в сутки.
— Чем занималась семья?
— Семья была очень скромная, во многом поэтому мне старались как можно чаще объяснять, в чем заключаются истинные ценности в жизни. И если я сейчас нахожусь здесь, что-то сделал в жизни, то это во многом заслуга близких.
— Что это за ценности?
— Первая — серьезность. Вторая — умение находить контакт с людьми. Быть счастливым и улыбаться даже в сложных ситуациях. Мне уже 28, но даже сейчас, когда я сталкиваюсь с трудностями, вспоминаю, что мне тогда говорили родители.
— В Неаполе круто?
— Хотя Неаполь и красивый город, в нем очень трудно жить.
— Почему?
— Нельзя просто спокойно ходить по улицам. Сейчас у нас кризис, много всего плохого происходит.
— Нельзя спокойно ходить, если ты Доменико Кришито?
— Ха, да, это тоже трудно. Там если кто-то узнает, сразу еще сто человек прибегает за секунду. С другой стороны, в этом и прелесть того, что ты футболист.
— Ваш уровень популярности вас устраивает?
— Конечно, всегда хочется больше, но в целом я доволен и тем, что есть.
— Братья и сестры у вас есть?
— Две сестры и брат, но вырос я с сестрами. А брат родился, когда я уже уехал в Геную. Ему сейчас 12 лет.
— Солидная у вас разница.
— Да, мы шутили, что мама все хитро подсчитала: один сын уехал, нужно еще одного завести. И повезло!
— Взрослеть рядом с сестрами футболисту сложно?
— На самом деле папа меня отвел в футбол, потому что я любил играть в куклы. Ха-ха! Видимо, понял, что, пока не поздно, нужно занять чем-нибудь другим. И все — потом я даже спал с мячом.
— Папа сам играл?
— Играл, но на любительском уровне, не выше.
— Как играли в Неаполе? Двор на двор, район на район?
— Обычно, когда у кого-то был мяч, он обходил соседей, и все тут же выходили. Играли на улице на асфальте, на площади — прямо на камнях. В общем, на чем угодно играли, ничто нас не останавливало.
— Есть апокриф про Каннаваро: он в своем итальянском детстве тренировался на соседских цветочных горшках. Вы нет?
— Хм. Нет, у нас так не было — мы разве что играли без футболок. Снимали, чтобы ворота сделать.
— Папа в вас сразу профессионала видел?
— Папа думал только о том, чтобы мне было весело. В семье было не так много денег, но он всегда оплачивал мои занятия. Образование у нас в семье всегда считалось важным.
— Где вы учились?
— Футбольная школа «Виртус Вуола». Пришел туда в четыре года и до тринадцати играл. Названия команды все время менялись, но по сути было одно и то же.
— А потом вы уехали в Геную. В 13 лет перескочить с юга на север — большое испытание?
— Да. До этого я все время был со своей семьей, а тут получалось так, что подолгу никого не видел. Ездить было дорого, и часто навещать меня родители не могли. Папа на машине отвез меня в первый раз, а потом я всегда ездил на поездах, иногда даже ночных. Сел, шесть-семь часов просидел, и на месте. Но в самой Генуе мне сразу повезло: там, где я оказался, было много неаполитанцев. Наша компания — семь человек. И мы все время держались вместе.
— Если больше двух неаполитанцев собираются вместе, что они делают?
— Творят безобразия! Ха-ха! Много безобразий!
— Кто-то еще из тех друзей стал профессионалом?
— Стали. Играют в Серии B.
— Юрий Лодыгин признавался, что в похожей ситуации — когда он, ребенок, был один и далеко от дома — его пробивало на слезы. Вас нет?
— Нет, у меня все было не так. Мне независимость была в радость. К тому же всегда было понятно, что в любой момент можно поставить будильник, проснуться рано утром, сесть на поезд и днем быть в Неаполе.
— Родители вас контролировали?
— Да, конечно, поначалу чуть ли не каждые полчаса ночью звонили. Но я к этому спокойно относился.
— И так вы прожили три года. До 16 лет, когда дебютировали в «Дженоа».
— Да, а потом оказался в «Ювентусе». Правда, затем снова вернулся в Геную.
— Шестнадцать лет — это очень рано для любой лиги.
— Тогда «Дженоа» играла в Серии В, поэтому мне отчасти повезло, что все таким образом сложилось.
— Не было других хороших футболистов?
— Можно сказать и так. Но на самом деле болельщики хотели, чтобы на поле чаще выходила молодежь.
— Что значит «болельщики хотели»?
— Ну, это было понятно по их поведению. Предыдущий состав опустился в низший дивизион, терять было уже особенно нечего, и тогда клуб решил, что нужно дать возможность молодым.
— Вы считались большим талантом?
— Был момент, когда все мои друзья играли с более старшими командами, а я не мог — просто потому, что не был готов физически и в состав не попадал. Но я сражался и в итоге оказался в «Ювентусе» Капелло. Там сразу начал тренироваться с Каннаваро, Ибрагимовичем, Тураном. Это было совершенно невероятно и очень полезно!
— Скорее все-таки невероятно.
— Да, я был очень взволнован, потому что всех этих людей видел только на картинках — стикерах, которые в альбомы собирал. И тут оказался рядом с ними, очень близко. В первые дни просто ходил и молчал, а потом Каннаваро позвал меня на концерт одного неаполитанского певца. Мы ехали туда, и я понимал, что сижу в одной машине с самим Каннаваро и еще Чиро Феррарой! Вот это было круто! Пришел домой — сразу позвонил родителям. Каннаваро и Феррара — они оба из Неаполя, считаются там настоящими идолами, поэтому родители были довольны. Понимали, что я очень счастлив.
— Ибрагимович тогда уже был настолько же крут, как сейчас?
— Да, футболист Златан потрясающий, я бы сказал, просто феноменальный. Но и в жизни он отличный. С нами, молодыми, разговаривал без проблем, если было надо, помогал. Так часто бывает, что на поле человек один, а за его пределами — совсем другой. Взять того же Балотелли — может, ему и хочется казаться сумасшедшим, но за пределами поля он очень приятный и веселый человек.
— Капелло вас в «Ювентусе» как-то целенаправленно воспитывал?
— Он вообще очень внимательно относился к молодым игрокам, в том числе и ко мне, конечно. Специально занимался с нами, упражнения давал. Потрясающе: мне 18 лет, а Капелло дает советы.
— Когда он потом оказался в сборной России, вы удивились?
— Нет, совсем не удивился. Он всегда берется только за самые серьезные команды с самыми серьезными целями. Вот была такая цель — вывести сборную на чемпионат мира, и он справился.
— Он жесткий тренер?
— Я думаю, что тренер и должен быть жестким, ставить себя выше команды, а все игроки при этом должны находиться на одном уровне — неважно, невероятный ты футболист или только начинающий. Капелло давал и дает всем почувствовать себя очень важными в коллективе.
— Сборной России Капелло среди прочего запретил пить кока-колу.
— Да, в Италии у нас происходило все то же самое. Хотя там вообще другое отношение к питанию, и разницу я практически сразу заметил. В Италии, например, в гостинице в мини-баре всегда была только вода, а здесь — все что угодно.
— Если не только вода, это для вас сразу соблазн?
— Ха-ха, нет, я просто удивился. Если еще говорить о еде, то я, например, только в Питере нашел отличную лазанью. А в Италии везде в основном просто паста.
— То есть в Питере лазанья лучше, чем в Генуе?
— Да. В Питере вообще есть отличные итальянские места. Я на самом деле, когда переезжал, в первую очередь проблем с питанием боялся. Итальянцы всегда больше всего беспокоятся о еде. Но в итоге все получилось просто отлично!
***
— Из «Ювентуса» вы вернулись обратно в Лигурию.
— Да, в Геную, чему был очень рад. В «Ювентусе» в последнее время было не очень просто. В газетах обо мне писали ужасные вещи, а в самом клубе мне мало кто помогал. Но благодаря семье, друзьям, родителям, невесте мне, в общем-то, удалось все перетерпеть. И я решил вернуться.
— Ужасные вещи — это какие?
— Да просто что бы я ни сделал, во всем был виноват. Проиграли — Кришито виноват, проблемы в команде — Кришито виноват.
— Можно было не обращать внимания.
— Сейчас, конечно, не обращал бы, но тогда мне было 18 лет.
— В Серии А нет команды, которая не была бы чем-то особенна. В чем стиль «Дженоа»?
— Во-первых, это одна из самых старых команд в стране: футбол в Италию привезли именно через Геную, там появились первые клубы. А еще лично мне было особенно приятно играть там, потому что Генуя и Неаполь — это такие города-побратимы.
— Генуэзское дерби с «Сампдорией» — самое крутое в Италии?
— Да, это особенный матч. Перед дерби к нам по пять тысяч болельщиков приходило на каждую тренировку. Все говорили только об этом, вообще ничего другого не существовало. И да, я выиграл пять дерби.
— А проиграли?
— Проиграл два. Но пять побед — это рекорд, мы его держим вместе с двумя моими друзьями.
— Вы по тем ощущениям в чемпионате России скучаете?
— Ну, здесь у нас тоже стадион полный и игры бывают очень принципиальными. Хотя, наверное, немного скучаю. Сейчас вот играли в Милане со сборной — там было 70 тысяч человек. Чуть-чуть этого не хватает.
— На кого сейчас советуете смотреть как на лучшего левого вингера в мире? На Бэйла за 100 миллионов?
— Это сумасшедшие деньги! С моей точки зрения, это безумная трата. Сколько стоил Марадона в свое время? Десять, пятнадцать? То есть футболист Бэйл, конечно, фантастический, но 100 миллионов — это безумие!
***
— Ваш трансфер в «Зенит» получился довольно уникальным: в него не верили ни в России, ни в Италии, и вы сами тоже никуда, как говорили, не собирались.
— Я приехал сюда в июле, хотя мог оказаться еще в марте — тренер звал и раньше. Но я решил доиграть сезон в «Дженоа» и уже затем подумать над предложениями, которые будут поступать. Были и другие варианты, но я принял этот.
— Со Спаллетти вы перед этим в Италии встречались?
— Нет, только по телефону говорил.
— Как он вас убеждал?
— Говорил о том, что здесь хорошо, что команда сильная, что это будет хороший опыт работы за границей.
— Любой другой тренер вам бы сказал ровно то же самое.
— Ха, ну да. Но я слышал еще и то, что Мистер сам был очень заинтересован в моем переходе.
— Другие варианты были в Италии?
— Да, только там.
— То, что вы понимаете все, о чем говорит тренер, — это не проблема?
— Иногда немножко проблема. Если он хочет что-то именно мне сказать, говорит сразу, а не как другим — через переводчика. И если он на кого-то на поле ругается, то большинство не понимает, а я понимаю абсолютно все! Не то что он ругается много, но бывает, что злится. В общем, лучше бы я иногда его не понимал.
— Сколько вы дали консультаций другим итальянским футболистам после переезда в Питер?
— Не так много, но ко мне действительно обращались. Бонуччи, например, был готов в Россию приехать, но потом не получилось. Не знаю, почему именно. И еще Пепе — он тоже звонил.
— Получается, каждое трансферное окно вы работаете консультантом.
— Да. Но если звонят, я всегда говорю, что нужно ехать, потому что здесь очень хорошо. Из последнего: вот обнаружил, что в Питере не так холодно.
***
— Буффон назвал вас не очень типичным неаполитанцем. Он был прав?
— Да, многие эти слова вспоминают. Вот, например, тренер, у которого я играл в Генуе, говорил, что я на самом деле швед, потому что я блондин с голубыми глазами, а в Неаполе таких нет.
— Жить в Петербурге и оставаться итальянцем сложно?
— Нет, в Питере здорово. Много мест, куда можно с детьми сходить. И потом, я живу в хорошем доме. Там есть бассейн, например. Нас все устраивает.
— На последнюю чемпионскую вечеринку «Зенита» вы пришли с женой и маленьким ребенком и ушли через полчаса. Тусовки не для вас?
— Ну, там было громко, и ребенок мой тоже громкий, поэтому мы быстро ушли. Мне на самом деле и с семьей очень весело. Я точно не из тех футболистов, которые ходят по барам и дискотекам.
— Так, чтобы вы напивались в стельку, было?
— Нет, я алкоголь вообще не люблю.
— Фотографии с вином в инстаграм при этом выкладываете.
— Ха, ну так там был максимум бокал — не бутылка же!
***
— За последний год с вами много всего произошло. Даже слишком.
— Может быть, и слишком. Год, конечно, был не самый удачный — взять хотя бы травму, операцию и восстановление. Но, как я уже говорил, мне очень помогали советы родителей. Я подходил к вопросу со всей серьезностью, усердно тренировался и при этом старался не терять чувства юмора.
— Вы не скрываете, что рано или поздно хотите вернуться обратно, так?
— Я доволен настоящим, что будет потом — не знаю. Италия — мой дом, рано или поздно я туда вернусь. Рано или поздно вообще все возвращаются домой.
